...И пришел Дюма-дед к Дюма-внуку, и протянул ему книжицу сына, и изрек:
- ПОЧИТАЙ ОТЦА СВОЕГО!..

---

Трейлеры

В обойме радиопередач, выпускаемых нашей компанией, есть программа о кино. Коротенькие выпуски, в которых идет речь о фильмах, что вот-вот появятся на экранах страны. Кроме дикторского текста там звучат отрывки из трейлеров. С трейлерами вечная беда - они есть далеко не ко всем фильмам, а если и есть, то большая часть из них не переведена на русский язык. Мало того, есть среди киношников любители делать трейлеры без единого слова, с одной только музыкой - этим почему-то особенно грешат отечественные кинематографисты. А как можно сунуть в радиопередачу кусок трейлера без слов?
Если требуется перевод, я ищу в американском ролике более-менее понятные отрывки ("Оу, май год! Ноу, ноу! Хи уонтс ту килл ми! Айл би бэк!") и просто начитываю сверху русский текст.
Если же нет вообще ничего, приходится выкручиваться. Я придумал для себя универсальный рецепт. Беру из трейлера самый напряженный музыкальный фрагмент. Накидываю на него шумы - практически любые: взрывы, стуки, мяукание, проезжающие автомобили... И записываю одну фразу: "Они нашли меня! Не знаю, как, но нашли!" Начитываю по-разному - вариантов полно: 1. Шепотом. 2. Задыхаясь, словно от долгого бега. 3. Из телефонной трубки. 4. В гулком коридоре. 5. И так далее.
Программа выходит в эфир полтора года. За это время фраза вышла в эфир раз семь. Как иллюстрация к семи разным фильмам.
Никто ничего не замечает. Потому что практически в любом американском фильме есть место, в котором вполне может звучать эта бессмертная фраза.

Кстати. Тот, кто знает, в каком фильме эта фраза звучит НА САМОМ ДЕЛЕ - молодец.

---

Пэкшн

Сейчас я буду врать. Дело в том, что история эта попала ко мне из третьих рук и довольно давно. Память у меня отвратительная, поэтому в голове осталась лишь канва. Подробности придумаю сам. Итак,

ПЭКШН

Жил-был в неком городе Российской Федерации молодой человек по прозвищу Пэкшн. По внутреннему устройству - панк, по внешнему виду - раздолбай, по образу жизни - опять панк. Работал Пэкшн где угодно и кем угодно, пил все, что горит, а что не горит - разбавлял спиртом, поджигал и пил. Несмотря на все вышеперечисленное, Пэкшн был женат; как его терпела жена - историкам не известно.
Случилось эта история в тот момент, когда наш герой нашел себе рабочее место, позволявшее сильно не напрягаться, зато очень здорово расслабляться. Однажды, после очередной порции горюче-смазочных материалов, когда душа требовала "движняка", а тело наоборот - покоя, прочитал Пэкшн в интернете короткую новость: мол, свой очередной день рождения Элтон Джон собирается отмечать в предместьях Лондона, на вилле такой-то, с супругом и челядью. И тут в расслабленном панковском мозгу что-то щелкнуло... "День рождения? В предместьях?! С супругом?!!" В пьяном азарте Пэкшн вытащил откуда-то лист А3 и коробку акварельных красок. Лист был постелен на стол, краски обрызганы водой из кулера, и буквально за полчаса было создано шедевральное полотно "Смерть поганым ахтунгам!". На листе весьма схематично была нарисована задница. Поскольку рисовать Пэкшн бросил еще в подготовительно группе детского сада, задница угадывалась с большим трудом. Зато все остальное пространство было хаотично заполнено бешеными мазками - экспрессия полотна была настолько сильна, что случайного наблюдателя просто отбрасывало на пару шагов. И уже с этого расстояния наблюдатель мог лицезреть оазисы, протуберанцы, конвергенцию, шашлыки, сопричастность, валторну и половину зайца - плоды похмельного воображения Пэкшна.
Поскольку к моменту окончания работы алкоголь все еще бродил в организме художника, картина была свернута в рулон, запечатана по всем правилам почтовой науки и отправлена из ближайшего почтового отделения по адресу "Лондон, Главпочтамт, Элтону Джону". Вместо названия "Смерть поганым ахтунгам!" Пэкшн написал на обратной стороне полотна тонкое и язвительное, как ему тогда показалось, поздравление имениннику.
Назавтра ничего не произошло. Через два дня тоже. Пэкшн уже забыл о своей выходке, когда недели через две на его имя (на почте потребовали обязательно указать обратный адрес) пришло письмо. Небольшая почтовая карточка была подписана руководителем PR-службы Сэра Элтона Джона, и в общих чертах содержала следующий смысл: "Сэр благодарит вас за подарок и интересуется - а нет ли у вас еще подобных полотен?"
Пэкшн пил три дня. Обида клокотала в нем вулканом. Еще бы - в ответ на его демарш Поганый Ахтунг Элтон Джон ответил еще более оскорбительной выходкой! Нет, это же надо, а! "Нет ли еще подобных полотен"... Хотите? Будут!
Пэкшн купил упаковку бумаги и пару коробок с красками. В качестве стимулирующего были привлечены четыре бутылки водки и, кажется, пачка "Беломорканала". За одну ночь из-под руки панк-экспрессиониста вышли сразу несколько картин: "Кровавое месиво", "Микки-Маус съедает собственного сына", "Шесть литров желудочного сока", "Кровавое месиво-2", "Демон тьмы посещает привокзальный туалет", "Пожар в шестом морге" и "Кровавое месиво возвращается". Все полотна были подписаны, тщательно упакованы и отправлены в адрес Джоновой PR-службы. Пэкшн ликовал...
...Пока в один прекрасный день ему не доставили конверт, пахнущий дорогими духами. Англо-русский словарь и зачаточное знание языка помогли вычленить из письма главное: "Здравствуйте, уважаемый Пэкшн. Не будете ли вы против, если ваши работы будут выставлены 21 февраля сего года на выставке молодых художников в Брюсселе? Если вы согласитесь, мы были бы рады видеть вас на открытии этой выставки. Авиабилеты прилагаются. Элтон Джон".
Запой длился еще неделю. Пэкшн вынашивал планы изощренной мести; даже подумывал заняться скульптурой и вылепить для этого поганого Сэра нечто такое, что являлось бы тому в ночных кошмарах всю оставшуюся жизнь. Жизнь художника была отравлена. Он мало ел, плохо спал, зато очень хорошо пил. И однажды, холодным февральским вечером Пэкшн отправился выносить мусор - и пропал. Надолго.
Лишь спустя пару месяцев в его квартире раздался телефонный звонок: "Ленка! Я из Лондона звоню. Тут у меня пару картин купили, я здесь поживу еще. Я ведро за дверью в подъезде оставил, ты его забери. Пока!"
Сколько времени Пэкшн прожил в Европе я, к сожалению, не помню. Знаю только, что жилось ему там неплохо. Выставки молодых экспрессионистов проходили регулярно, покупатели на картины находились всегда, и жизнь художника протекала спокойно и размеренно. Если вдруг Пэкшну не хватало денег, он покупал бутылку водки, запирался на ночь на кухне, и к утру радовал богемную публику очередным шедевром.
А потом Пэкшн заскучал. Юное дарование стала терзать ностальгия. Нет, березки и храмы по ночам не снились. Снились друзья-панки, улица летчика Бабушкина, разбитые дороги и вечно лохматая жена Ленка. Пэкшн погрустил-погрустил... и поехал домой.
Первый же таксист, которого наша европейская знаменитость встретила на родине, стремительно умчался в ночь вместе с рюкзаком Пэкшна, в котором лежали все его сбережения. Пэкшн потоптался на обочине, достал из кармана сигарету, прикурил... И тут же получил сильнейший удар в лицо. Проходящий мимо троллейбус зацепил его полуотвалившимся боковым зеркалом. Хорошо зацепил - несколько зубов Пэкшн выплюнул прямо здесь, на остановке.
Сигарета все еще дымилась в руке. Пэкшн докурил, щелчком отправил окурок в клумбу и зашагал в сторону дома.
Родина радушно встречала своего блудного сына.

---

Дверь

Скучно живем... Работа, работа, после нее маленький перерыв на работу - и снова работа. Хочется хоть какого-то развлечения, уж больно хмурые и озабоченные у всех лица.
Распечатал две обыкновенные бумажки с буковками. На одной крупным шрифтом написано "ОТ СЕБЯ" и внизу крохотная приписочка "не убежишь". На второй наоборот - сначала черненьким "надейся только" и потом огромное красное "НА СЕБЯ". Присобачил на входную дверь. Причем, присобачил наоборот - там, где дверь нужно тянуть "на себя" красные буквы призывают толкать "от себя", с обратной тороны двери - тоже все не так, как полагается.
Сижу, жду посетителей...

--------------

Вечер. Результаты почти нулевые. Посетителей не было вообще. Ну, хоть коллег повеселил. Попалась только Катя, которая ежедневно открывает эту дверь вот уже шестой год подряд. Подбежала, рванула, захихикала и забыла, куда шла. И ведь не блондинка...

---

Два ноль восемь

Я - звукорежиссер. Вот уже больше года я монтирую для одного очень уважаемого интернет-ресурса подкаст - редакторы сайта присылают мне начитанные ими тексты, и раз в неделю я пытаюсь сделать из всего этого конфетку. Год назад, когда мы договаривались об этом проекте, было решено ограничить хронометраж подкаста одним часом. Но - люди все творческие, увлекающиеся, и хрон довольно быстро вырос до часа двадцати, а потом перевалил и за полтора. Я, конечно, немного психую каждый раз, но деваться некуда.
Вчера я вновь монтировал подкаст. И вдруг, когда на таймере отобразилось "два часа восемь минут", в тексте одного из редакторов прозвучала чудесная фраза: "Ну, и чтобы не затягивать подкаст, скажу следующее..."
Смеялся.

---

Монстромания

Бывают такие истории, которые невозможно рассказать до конца. Где-то в середине повествования слушателю становится все понятно и очень смешно, и "добивать" рассказ - бессмысленно. Вот вам наглядный пример.

Леша с женой и детьми около года живет в Москве. Живет, как все приезжие - снимает квартиру в Бибирево, раз в месяц встречается с владельцем жилья и отдает ему деньги.
Его старшая дочь Настя коллекционирует карточки из журнала Скуби Ду - есть такое детское увлечение. Серия карточек называется "Мостромания", и на каждой из них нарисована какая-нибудь ужасающая нечисть. Одни имена этих существ чего стоят: Ужасающий Троянец, Свен Жывопыра, Сгнившая тыква, Доктор Страннолицый... Само собой, какие-то из них попадаются очень часто, а какие-то - почти никогда, и оттого становятся раритетом. Среди Настиных монстров есть почти все, и лишь один не попадался ей никогда. Монстра зовут Кровопийца. Кровопийца неуловим, мамины деньги ручьем текут на покупку карточек - а его все нет и нет...
Однажды случилось чудо - среди купленных монстров оказался именно он. Чудовище хищно скалилось с карточки, и крупные буквы с его именем обрамляли портрет: "К Р О В О П И Й Ц А". Восторженная Настя любовно поглаживала монстра и шептала: "Кровопиюшка мой". Отчего-то хранить его вместе с остальными чудовищами девочка не захотела. Зверя было решено спрятать.
А спустя пару дней наступило время встречи с хозяином жилья. Леша схватил с полки какой-то конверт, не глядя сунул в него деньги, спустился в метро, отдал конверт хозяину и вернулся домой...

Нужно ли продолжать историю? Когда мне ее рассказывали, я начал хохотать именно в этом месте.

...Спустя еще пару дней хозяин квартиры позвонил сам и очень осторожно спросил:
- Алексей... Скажите, вы еще намерены снимать жилье?
- Конечно, а в чем, собствено дело?
- Вы понимаете.. В конверте с деньгами оказалась какая-то карточка...
И только в этот момент Леша вспомнил, что последние два дня Настя не давала покоя никому из домашних, изводя семейство одним-единственным вопросом: "Где мой кровопийца?!"

---

Счастье №2

В компании, где я работаю, довольно серьезная текучка кадров. Кто-то приходит, кто-то уходит, и я не совсем понимаю, как фирме удается сохранить неизменной общую "картинку" при постоянной смене кадров.

Примерно год назад с нами работал менеджер Дима. Обычный парень, приезжавший на работу на своей не слишком новой иномарке - уже и не помню, на какой. Офис у нас в центре, и поиск парковки здесь напоминает грибную охоту на нефтеперерабатывающем комбинате. Можно, конечно, заплатить и приткнуться за деньги, но жаба, как известно, сильно мешает дыханию.
По словам Димки, он нашел для себя отличный способ оставлять машину на охраняемой стоянке и совершенно бесплатно. Тут недалеко есть здание банка. Однажды утром Димка подрулил к нему на своем ржавом ведре, уткнулся носом в шлагбаум и ткнул кулаком в клаксон. На вой из будочки выпрыгнул перепуганный охранник:
- В чем дело?
- Я проехать хочу, в чем же еще!
- А вы здесь работаете?
- Конечно я здесь работаю, давайте быстрее, у меня куча дел!
Охранник оглядел визитера. Если машина и вызывала какие-то подозрения, то костюм и галстук вполне могли принадлежать работнику банка.
- Проезжайте...
Димка вкатился на территорию, выбрал себе самое козырное место, поставил машину чуть ли не поперек разметки, хлопнул дверью и вальяжно направился обратно к шлагбауму, мимо изумленного охранника.
- Простите, а вы куда?
- Вообще-то перед работой я люблю завтракать. Я скоро вернусь.
Дима вышел за территорию и спокойно потопал в сторону издательства Известия - именно там мы арендуем офис.
Вечером он вернулся к банку, сел в машину, посигналил у шлагбаума - и его выпустили.
Год.
Дима парковался там весь год, что работал у нас!
Мы, честно говоря, не особенно ему верили, когда он об этом рассказывал. Но однажды так случилось, что с ним на работу приехал другой наш менеджер - Женька. Они подъехали на Димкиной машине к банку, и шлагбаум сам собой открылся - охранники помнили Диму. Парни вышли, Димка пискнул сигнализацией и пошел к выходу, по пути махнув охране рукой:
- Мы завтракать!
Охрана понимающе кивала.

---

Тишина

Удивительная это штука - алкоголь...
Половина четвертого ночи. Дома тихо. Дом чужой, всего месяц, как снял этот тесный кубик с неровными полами и лоскутьями обоев на стенах. В нем зябко и все время кажется что вот-вот войдут хозяева... У соседей сверху маленький ребенок. Когда он не плачет, отчетливо слышен их телевизор. Мой тоже работает, но без звука. В качестве осветительного прибора он вполне неплох - вспыхивает разноцветными огнями, переливается, и своим неровным светом отлично заменяет камин. Еще бы грел - было бы совсем хорошо.
Пить лучше всего на полу - эту истину я усвоил очень давно и многократно проверил на себе. Садишься спиной к дивану, ставишь рядом бутылку с препоганейшим виски и тарелку с остатками сыра. На диване, прямо за твоей головой, валяется гитара - и можно протянуть руку, взять, и тихонечко потренькать. Тихонечко. Ночь все-таки.
Хорошо. Нет, правда хорошо. Можно сколько угодно пялиться в потолок и разглядывать на нем мутные прямоугольники - это фонари с улицы пытаются подать знак, посылая ржавые лучи сквозь грязные окна. Можно включить радио, послушать новости, и когда зазвучит музыка - выключить. Можно думать о чем угодно и сколько влезет. Можно безнаказанно жалеть себя, потом стыдиться того, что жалел. Можно вспоминать. Слова, лица... С лицами проблема - у меня почти нет зрительной памяти. Зато слуховая пока работает. Значит - слова. Без лиц.
Тишина.
Ти. Ши. На.
Кто-нибудь прохрустит по снегу за окном - и снова ти-ши-на...
И уже под утро, когда ты даже голову ровно держать не способен, когда квартира болтается вокруг тебя, как яхта в шторм, когда пальцы не попадают ни в один аккорд - вот как раз в этот момент приходит спокойствие. Еще несколько часов назад у тебя в голове выла заполярная метель, со свистом перелистывая мысли и эмоции; они мелькали и хлопали, как мокрое белье на ветру, и ни одна из них не задерживалась перед твоим носом дольше минуты... А теперь и в голове - ти-ши-на. Всю эту шелуху сдувает, уносит за горизонт, и с тобой остается одно-единственное чувство. Самое главное. Оно, видимо, слишком тяжелое, чтобы просто так улететь вслед за штормом.
Это тоска. Большая-большая, серая-серая, мутная и в каких-то грязных пятнах. Она похожа на чужое старое покрывало - и пахнет не так, как тебе хочется, и давно пора постирать, а завернешься в него - и вроде бы греет... Вот так и засыпаешь... Тихо и спокойно, как щенок на коврике у дверей.

Хорошая штука - алкоголь. Если не слишком часто пользоваться.

---

Домодедово

Люблю аэропорты. Мне отчего-то там хорошо. Довольно часто приезжаю в Домодедово - просто пошляться в толпе, выпить кофе, поглазеть на людей. Это странное междумирье - стоит назвать человека словом "пассажир", как он уже не принадлежит ни себе, ни своему дому, ни конечному пункту назначения. И это хорошо заметно - пассажиры словно подвешены в воздухе, парят в метре от пола и живут не так, как привыкли жить. Мне уютно здесь, хоть я и не лечу никуда вовсе. Я имитирую пассажирское парение - и на самом деле отключаюсь от собственной жизни. Ненадолго. Мне нравится.

---

Странное это ощущение... Как будто кто-то сунул в тебя зажженную тротиловую шашку и отошел посмотреть. Шнур горит, тебе горячо и больно, и ты не понимаешь, как от всего этого избавиться. Бегаешь кругами, совершаешь поступки, которые никогда в жизни не совершил бы... Бьешься о стены, ныряешь в проруби, а когда понимаешь, что это не помогает - пытаешься взять себя в руки и успокоиться. Это тоже не помогает.
Шнур горит внутри тебя, шипение все громче, огонь все ближе к заряду, ты пытаешься оторвать себе голову и выбросить к чертовой матери, лишь бы прекратить это. Потом раздается грохот и тебя окатывает жидкое пламя...
Проходит немного времени, ты ощупываешь себя и с удивлением понимаешь, что цел... Внутри дыра, покрытая ожогами, там пусто и что-то капает. А снаружи - цел. И ты осматриваешься по сторонам и начинаешь замечать, что в кармане сто пятьдесят рублей... Что в метро можно не держаться за поручень, если поставить ноги пошире и по диагонали... Что борщ вкусный, а сыр нет - а ведь всегда было наоборот... Что воробьи крадут хлеб у голубей, что снег грязный, что бензин опять немного подорожал...
- Где ты был все это время?
- Понятия не имею...
- Ты вернулся, все в порядке?
- Не имею понятия...

Здравствуйте.
Депрессивных постов больше не будет.
Обещаю.

---

Я вернусь.

---

Она ломает кости, выворачивает суставы, вынимает из тебя всю боль, достает ее наружу и обрушивает на твою голову. Она караулит тебя ночью, хватая за глотку и заглядывая в глаза - жив ли еще? Не задохнулся ли? И если ты начинаешь терять сознание, она отпускает тебя, чтобы дать тебе немного воздуха и вернуться через некоторое время. Она делает шаг назад, отступает в угол, зажигает газ, прикуривает от горелки, ставит на нее чайник и смотрит в окно... Она делает вид, что живет тут, с тобой, и никуда не собирается уходить. Ты приходишь в себя, глядишь на нее, и больше всего на свете хочешь, чтобы она осталась.
- Ты здесь? - спрашиваешь ты.
- Нет. Меня здесь нет, - отвечает она, затягиваясь. - Ты устал? Тебе плохо?
- Да. Мне очень плохо. Уходи, пожалуйста. Мне плохо с тобой и плохо без тебя. Без тебя даже хуже... Уходи... Останься...
- Сейчас. Вот только докурю. Уйду. Останусь.
Она садится на стул и внимательно смотрит на тебя. Ты глядишь ей в глаза и не можешь решить - хочешь ли ты отдать ей всю жизнь до капли, или убить ее здесь же, в чужой кухне. Ты отворачиваешься. Ты прячешься в разговоры чужих людей, в призрачный никотиновый дым, в зимний ночной город. Ты ищешь там себя, потому что еще вчера ты был где-то здесь. Тебя там нет.
Ты весь тут, у нее в руках, и она отлично знает об этом. Она подходит, садится рядом на одеяло и кладет руку тебе на лоб:
- Потерпи. Я скоро уйду. Я останусь навсегда.
И ты пытаешься приучить себя к мысли, что она - это благо, и ведь есть на свете люди, у которых ее нет, и им от этого еще хуже, чем тебе. Ты лежишь на спине, и потому эта нелепая жидкость не течет по щекам, а остается в глазах, выжигая их изнутри. А на потолке трещина... А за окном чьи-то пьяные жизни. А будильник в телефоне выставлен на полвосьмого... Надо бы выспаться...
И вот здесь она снова набрасывается на тебя, чтобы выцарапать из тебя сердце и увидеть, как оно сбивается с ритма. Она целует тебя взасос, пока у тебя в глазах не появятся разноцветные круги... Она достает откуда-то нож и проворачивает его у тебя внутри...
Ты снова мертв. И умрешь еще раз через час или день.
Потом она снова отступит на один шаг.
Потом уйдет.
Потом останется.

Ее зовут надежда.

---

Новогоднее

Точно не уверен, но мне кажется, что во всех странах мира бой курантов на главных часах государства - это как второй гимн. Помните лондонский Биг Бен? Весь мир знает, как он бьет, а при желании многие, даже не слишком музыкально одаренные люди, могут эту мелодию напеть. Эти восемь нот встраивают и в "неглавные" часы - наручные, настольные, каминные... Да что там, мой дверной звонок тоже издает те же самые звуки.
А теперь вспомните наши, российские куранты. Кто из вас сможет напеть эту странную ниспадающую какофонию? Такое ощущение, что там присутствуют не только общепринятые музыкальные интервалы, но и такая экзотика, как четверть- и третьтональные переходы. Фиг с ней, с музыкой, но ведь там даже ритма четкого толком нет! Музыканты, попробуйте определить размер этого сумасшествия: Там-дадам-дадададам-ТА-ДААМММММ... БОММММММ... БОМММММ... Три четверти? Четыре? Пять? Семь?!
У меня есть собственная теория на этот счет... Это не музыка. Просто при программировании Кремлевского Девайса пьяный монтер Василий сорвался откуда-то с перекрытий и, переваливаясь с колокола на клолкол, рухнул вниз. Так мелодия и записалась.
Мало того, полет Василия можно даже пропеть на тот же самый "мотив":
- Ё* твою мать, бл**ь, на**й, П***Е-Е-ЕЦ!
Или как-нибудь более цензурно:
- Палыч, скотина, веревку ДЕРЖИ-И-И!

С наступающим, в общем

---

Оранжевая песня

Друг Серега работает точно так же, как и я - сутками торчит перед компьютером в компании нескольких таких же оболтусов. Так же, как и у нас, у в Серегином коллективе иногда рождаются спонтанные произведения искусства.
Разгар рабочего дня, один из сидящих задумчиво напевает себе под нос:
- Оранжевое небо... Оранжевое солнце...
Кто-то из находящихся рядом бессознательно, на рефлексах, пропевает за него еще две строчки:
- Оранжевое море... Оранжевый верблюд...
Пауза. Лишь слышен стук клавиатур. Вдруг откуда-то из другого угла подтягивается третий. Так же, вполголоса, задумчиво:
- Оранжевые дяди...
Длинная пауза.
- Оранжевую тетю...
Пауза длиннее всех предыдущих. И снова тихонечко, только с противоположной стороны
- В оранжевую попу...

Взрыв хохота четырех взрослых мужиков детонирует по офисным коридорам.

---

Четыре буквы

Половина второго ночи. Мелкий-мелкий снежок, ветра нет. На улицах совсем мало машин, и ехать по Москве довольно приятно. Желтая лампа на панели вот уже километров десять требует жрать - бензин кончается. На полутемной улице флуоресцентным пятном высвечена заправка. Подъезжаю. Открываю бак, подхожу к аквариуму - там за тонированным стеклом скучает девушка.
- Вторая, девяносто пятый, тридцать.
- Угу.
Забираю сдачу, разворачиваюсь к машине, делаю пару шагов... Вдруг в снежной ватной тишине раздается ее голос, безбожно искаженный динамиком:
- Молодой человек!
- А? - Блин, неужели что-то забыл?
- Вы правый приток Оки не знаете?
- Чего?!
- Правый приток Оки, четыре буквы.
- Нет, извините. Не знаю... А у вас еще слова есть? Давайте, помогу?
Пока льется топливо, отгадываем три слова и не отгадываем два.
- Спасибо.
- До свидания.

---

"Тебе страшно?"

Езжу за рулем, смотрю на новые знаки и вспоминаю Экзюпери. Помните?

---

Песни военных лет

...а еще была забавная, словно заикающаяся песня про то, как "Чернобро, о, о, вая каза, а, а, а, ачка подковала мне коня".
Примерно в те же времена, когда эту нетленку крутили по радио, в продажу поступили спичечные коробки с этикетками из серии "Птицы России". Среди гагар и пеночек там была Краснозобая казарка. Что и с чем тогда перемкнуло в моем детском мозгу - не знаю, но я был уверен, что там поется "Краснозо, о, о, бая каза, а, а, а, арка". О том, как она может ковать коней, даже не задумывался...

---

Ростовчанка

Утром из приемника на кухне громыхала песня про тачанку. Та самая песня, где "все четыре колеса". Чиж, как всегда, старательно хрипел, когда не дотягивался до нужных нот, и делал вид, что это такой крутой художественный замысел.
А я стоял с чашкой кофе в руке и тупо пялился в динамик. До меня вдруг дошло, что пулемет-то у тачанки сзади. Сзади, понимаете? Вспомните любой фильм, где есть тачанка - "Неуловимых", например. Музыка гонит по венам адреналин, кони хрипят, погоня в разгаре, пулеметчик строчит по белогвардейцам, и та картинно падают, задрав в небо шашки.
Тачанка всегда удирает. Грозное оружие гражданской войны, о котором мы столько лет слагали песни и склеивали кинофильмы, предназначено для отступления. Ее, конечно, можно притащить на передовую, развернуть всторону врага - с пушками, к примеру, так и поступают. Но ни в одном кино такого не показывали. Тачанку всегда сначала надо спереть у белогвардейцев, потом дождаться, пока они начнут скакать за своим имуществом и промахиваться в тебя из "парабеллумов", а потом - косить их меткими выстрелами из кормового пулемета.
Наша гордость и краса, понимаешь ли. Весело.

---

Миленький

Песню "Вдоль по Питерской" мое поколение помнит, пожалуй, только в одном исполнении - в фильме "Приходите завтра" Фрося Бурлакова пела ее, танцуя за роялем в присядку и колошматя по инструменту кулаком. Вчера откуда-то из пыльных антресолей памяти всплыл первый куплет:

Вдоль по Питерской, по Тверской-Ямской,
По Тверской-Ямской, да, с колокольчиком,
Едет миленький, сам на троечке!
Едет батюшка во поддёвочке.

Если попытаться перетащить действие песни в наше время, то получится примерно следующее.
Питерская - это дорога на Питер, как я понимаю. То есть - Ленинградское шоссе. А Тверская-Ямская - это продолжение Ленинградки, улица, которую сегодня чаще зовут просто Тверской. Значит, миленький едет откуда-то из области в центр. Попутно преодолевая километры пробок и матеря блондинок в «Пежо». Долго едет, часа полтора – по опыту знаю.
Читаем дальше – «…с колокольчиком». А, вот оно что! Нифига не долго, достаточно быстро едет. Где-то я читал, что колокольчики в старину приравнивались к мигалкам – каждый хотел себе их повесить. Пришлось указ издавать – мигалк.. то есть тьфу, колокольчики, положены только «государевым людям». Так что миленький едет, разгоняя остальных участников движения «проблесковым маячком синего цвета», сиреной и крякалкой.
А на чем едет? «Сам на троечке» - ну, раз сам, значит персонального водителя ему не положено. А «троечка» - это либо третья «Mazda», либо BMW третьей серии. Нормально. Не «Майбах», конечно, но и не «Дэу Матиз».
Едет батюшка, как следует из текста, «во поддевочке». Не хочется думать, что это кобура, будем считать, что поддевочкой здесь назван приличный деловой костюм.
И, кстати, слово «миленький» здесь тоже весьма к месту. Очень похожим словом – я бы сказал, прямым потомком «миленького» - все остальные участники движения называют таких вот с троечками, поддевочками и колокольчиками. А также работников автомобильной инспекции и футбольных арбитров.

---

Коза

В Москве вот уже месяц транспортный коллапс. Об этом знают все, кроме тех, кому положено это знать. Два раза в день по четыре часа город вмурован в пробки.
На площади у Белорусского вокзала пробка всегда. Если ее там нет, значит будет через тридцать секунд. Еду с утра на работу, полуторачасовое путешествие подходит к концу. Медленно-медленно, приставными шагами, еду по Белорусской. Вдруг откуда-то справа выплывает нечно громадное и неотвратимо движется прямо мне в дверь. Сантиметров за десять останавливается, плавно качнувшись вверх-вниз и издав громогласное шипение. Прямо за стеклом, на высоте собственного носа вижу угол чьего-то гигантского бампера. Грузовик. Большой грузовик.
Медленно двигаюсь к окну, так же медленно поднимаю глаза вверх: бампер, фара, радиаторная решетка, и уже где-то там, в стратосфере, за грязным стеклом вижу улыбающуюся физиономию водителя. Хозяин физиономии похож на строителя коммунизма, каким его рисовали в восьмидесятых - большой, добродушный, в клетчатой рубахе с закатанными рукавами. Он смотрит на меня с высоты своего небоскреба, я гляжу снизу вверх, выворачивая шею.
И вдруг он делает пальцами "козу", какой пугают грудных мляденцев. "Коза" качает рогами, и по губам водителя грузовика отчетливо читается: "У-тю-тю-тю!"
Ржем оба. Едем дальше.