Jazzzzman
В театральном институте все немного не так, как в любом другом. Ходят не так, влюбляются не так, учатся не так. Наверное. В другом я не учился. Но где еще можно сдать на "четыре" историю России, не зная ничего, зато очень темпераментно изобразив, как Петр I сорок лет водил по пустыне поляков, которые попросили его указать дорогу на Благовещенск? В каком еще институте рыдающая от смеха "француженка" поставит трояк вместо пары за талантливо исполненный нанайский народный танец? И где еще на вступительном экзамене вас попросят изобразить гниющий мухомор? Оттого и шуточки там особенные. Театральные.
Экзамен. Сдаются отрывки. Гоголь. Мертвые души. На сцене Коробочка и Чичиков. Стол. На столе самовар, яблоки, печенье «Большевик», джем в баночке. Типичный завтрак помещицы 18 века. Верткий Павел Иванович объясняет тупой Настасье Петровне разницу между живыми душами и не очень живыми. Оба страшно волнуются. Петровна от волнения жрет реквизит, Иваныч – суетится и совершает множество ненужных движений. В какой-то момент Чичиков хватает из корзинки яблоко и для придания своим словам убедительности ставит его перед носом Коробочки. Сильно так ставит. Резко. Но ушлые сокурсники давно съели все лучшие яблоки, оставив в корзинке лишь помятые и подгнившие. Реквизит же! От удара яблоко разбивается и брызжет в разные стороны. Ошалевшая Коробочка всю оставшуюся сцену щурит правый глаз, потому что никак не решит, доставать ли из него кусочек яблока. Чичиков тут же забывает текст, потому что не может оторвать взгляда от еще одного кусочка, который висит у Коробочки на парике, над самым носом. Оба жуют улыбки и давятся нервным хихиканьем. Отрывок загублен.
Пять минут спустя. Сдается что-то из соцреализма. На цене двое, разговор «за жизнь» На столе бутылка с морсом, изображающим вино. Морс давно тайком вылит, в бутылке какой-то портвейн, и весь курс с нетерпением ждет, когда же эти балбесы начнут его пить. Разнокалиберные головы торчат из-за кулис. Балбесы наливают, чокаются, залпом пьют (все по тексту пьесы). Ничего не происходит. Отрывок плавно струится, ни малейшего сбоя. Второй тост. Ноль эмоций. Третий. Тот же результат. Отрывок закончен. Балбесы уходят за кулисы, балбесы переодеваются, балбесы смывают грим. Они не заметили.
Сценическое движение. После разминки и фехтования отрабатываются прыжки через препятствия. Препятствие – рояль. Нужно разбежаться из глубины сцены, подпрыгнуть и ласточкой перелететь инструмент. Сгруппировавшись, приземляешься на мат, который постелен на авансцене. Достаточно несложное упражнение, нужно только побороть страх. Решился, разбег, прыжок, ласточка… «Рояль подо мною. Один в вышине…» В этот момент однокурсник выдергивет из-под прыгуна мат. Две десятые секунды отчаянной паники над роялем. Пузом об сцену. Больно. Голос преподавателя: «А теперь все остальные – вот так же, но сгруппировавшись. Без мата» Слышен приглушенный мат.
Там же. Драка. Импровизация. Главное, чтобы получилось очень похоже на настоящие удары. Педагог в зале, Ира и Саня на сцене. Ира бьет Саню коленом в живот. Педагог: «Не верю». Саня бьет Иру в челюсть. Педагог: «Не верю». Ира пинает Саню в пах, тот сгибается пополам, и получает коленом в физиономию. Педагог: «А вот последний удар получился! Почти верю» Саня отнимает руки. Синяк в пол-лица.
Сценическая речь. Оля читает стихи про клоуна: «Если между номерами он игру затеял с вами…» и вдруг забывает слово. Со всеми бывает.
- Если между… Если между…
- Ну? Не волнуйтесь.
- Если между… Между..
- Между чем?
- Если между… буферами?
Аплодисменты.
Юра записал текст со слов педагога. Выучил. Читает:
- Ногами по грудь в тумане она у окна стояла…
- Чем, простите?
- Ногами.
- По грудь?!
- По грудь.
Вчитались. Выяснили. «Ночами».
Экзамен. Сдаются отрывки. Гоголь. Мертвые души. На сцене Коробочка и Чичиков. Стол. На столе самовар, яблоки, печенье «Большевик», джем в баночке. Типичный завтрак помещицы 18 века. Верткий Павел Иванович объясняет тупой Настасье Петровне разницу между живыми душами и не очень живыми. Оба страшно волнуются. Петровна от волнения жрет реквизит, Иваныч – суетится и совершает множество ненужных движений. В какой-то момент Чичиков хватает из корзинки яблоко и для придания своим словам убедительности ставит его перед носом Коробочки. Сильно так ставит. Резко. Но ушлые сокурсники давно съели все лучшие яблоки, оставив в корзинке лишь помятые и подгнившие. Реквизит же! От удара яблоко разбивается и брызжет в разные стороны. Ошалевшая Коробочка всю оставшуюся сцену щурит правый глаз, потому что никак не решит, доставать ли из него кусочек яблока. Чичиков тут же забывает текст, потому что не может оторвать взгляда от еще одного кусочка, который висит у Коробочки на парике, над самым носом. Оба жуют улыбки и давятся нервным хихиканьем. Отрывок загублен.
Пять минут спустя. Сдается что-то из соцреализма. На цене двое, разговор «за жизнь» На столе бутылка с морсом, изображающим вино. Морс давно тайком вылит, в бутылке какой-то портвейн, и весь курс с нетерпением ждет, когда же эти балбесы начнут его пить. Разнокалиберные головы торчат из-за кулис. Балбесы наливают, чокаются, залпом пьют (все по тексту пьесы). Ничего не происходит. Отрывок плавно струится, ни малейшего сбоя. Второй тост. Ноль эмоций. Третий. Тот же результат. Отрывок закончен. Балбесы уходят за кулисы, балбесы переодеваются, балбесы смывают грим. Они не заметили.
Сценическое движение. После разминки и фехтования отрабатываются прыжки через препятствия. Препятствие – рояль. Нужно разбежаться из глубины сцены, подпрыгнуть и ласточкой перелететь инструмент. Сгруппировавшись, приземляешься на мат, который постелен на авансцене. Достаточно несложное упражнение, нужно только побороть страх. Решился, разбег, прыжок, ласточка… «Рояль подо мною. Один в вышине…» В этот момент однокурсник выдергивет из-под прыгуна мат. Две десятые секунды отчаянной паники над роялем. Пузом об сцену. Больно. Голос преподавателя: «А теперь все остальные – вот так же, но сгруппировавшись. Без мата» Слышен приглушенный мат.
Там же. Драка. Импровизация. Главное, чтобы получилось очень похоже на настоящие удары. Педагог в зале, Ира и Саня на сцене. Ира бьет Саню коленом в живот. Педагог: «Не верю». Саня бьет Иру в челюсть. Педагог: «Не верю». Ира пинает Саню в пах, тот сгибается пополам, и получает коленом в физиономию. Педагог: «А вот последний удар получился! Почти верю» Саня отнимает руки. Синяк в пол-лица.
Сценическая речь. Оля читает стихи про клоуна: «Если между номерами он игру затеял с вами…» и вдруг забывает слово. Со всеми бывает.
- Если между… Если между…
- Ну? Не волнуйтесь.
- Если между… Между..
- Между чем?
- Если между… буферами?
Аплодисменты.
Юра записал текст со слов педагога. Выучил. Читает:
- Ногами по грудь в тумане она у окна стояла…
- Чем, простите?
- Ногами.
- По грудь?!
- По грудь.
Вчитались. Выяснили. «Ночами».
-
-
20.08.2003 в 16:32Супер!
-
-
13.05.2004 в 09:44-
-
27.06.2004 в 17:19другой выступал в пьяном состоянии. в одном отрывке он должен был изображать пьяного. зал удивлялся его гениальной игре.
)))
-
-
23.03.2006 в 14:23Это был самый лучший институт в мире;)) Там я узнала, что такое счастье, когда лететь и плакать счастливыми слезами! И иногда, совсем редко, но все таки снится. Все снятся, стены родные, запах гримерок, чердак... И много солнца - можно ослепнуть) И Стаська-тоже весь солнечный и как-будто он пошутил, и живет все там же, в здании 4-го магазина...
Была там два года назад, виделась со всеми оставшимися, уговаривали остаться, но я уехала... Пусть все останется там, в солнечном институте.
P.S. А Лисичка спросила: "Как делишки? как жизнь?"
-
-
23.03.2006 в 16:48В медицинском тоже не как у всех, но это по другому. Хотелось бы побывать в вашей шкуре.
Завидую по белому.
-
-
23.03.2006 в 21:26Жизнь, как жизнь. Делишки - как делишки. Провожать Стаську ушли еще три близких человека... Ты их наверняка не знала, это мне они - близкие.
Зато зимой видел Сашку Зуба и Славку. Посидели, попели. Больше никого. И дома не был пять лет - с тех пор, как уехал.
А институт был САМЫЙ ЛУЧШИЙ. И пусть нас в нем было 25 человек. Я люблю его. Не как "я люблю мороженое", а как "я люблю маму". Стоит вспомнить - где-то внутри начинает гореть солнышко. И почему-то хочется напиться... Вырос, наверное.
А солнца было много. Тяжелые лучи в окна репзала, а в лучах пляшет пыль от ширм из мешковины... И Клара Овшевна жужжит что-то о своем, и я не могу сопротивляться ее ровному голосу - мгновенно засыпаю. На спине Стаськи, который сидит впереди...
Ему там хорошо. Я уверен. Ему не может быть плохо. Хватит уже.
Мыль, не теряйся? В двух шагах ведь живем. А не виделись лет семь. Восемь?
-
-
24.03.2006 в 12:35