Jazzzzman
Я писал вместе с Томасом Андерсом.
Да. Именно вот так. Без предисловий, эвфемизмов и всякого смущения.
Я! Писал! С! Томасом! Ан! Дер! Охренеть! Сом!
Кто там поставил ударение на второй слог? Нет! Мы не выводили буквы на листе бумаги, мы делали именно то, что я имею в виду! С ударением на первом!
О, небеса, я до сих пор не могу в это поверить. Это было чудо. Откровение.
Мог ли простой подросток, сын медсестры и сантехника, таскающий носилками навоз в заводской теплице на школьной трудовой практике, представить себе, что спустя двадцать лет он будет писать рядом тем самым человеком, чей голос звучит в этот момент из магнитофона "Романтик-306"?
Под "You're My Heart, You're My Soul" я списывал химию и прогуливал музыкальную школу.
Под "Cheri Cheri Lady" я стаптывал валенки на дискотеке в школьном спортзале.
Под "Brother Louie" я переключал телевизор плоскогубцами, читал "Юный натуралист", собирал кубик Рубика и змейку все того же Рубика.
И даже вообразить не мог, что однажды...
Нет, если кого-то очень интересует, я ничего не видел. Я и самого Томаса, честно говоря, в этот момент не видел. Томас приходил в студию "Маяка", а я работаю буквально через дверь. В какой-то момент я решил прервать монтаж и вернуть матери-природе выпитый чай. У нас на ВГТРК нет писсуаров, только кабинки. Я как раз был в одной из них, как вдруг услышал, что кто-то вошел в соседнюю. И... зажурчало. Как-то по-особенному музыкально, чисто, в ми-миноре. Я уже выходил, а оно еще продолжало журчать. Птицы слетались послушать этот чудный звук и, посрамленные, улетали обратно...
В коридоре, у входа в туалет, дежурил охранник Томаса. Я встретился с ним глазами, и он улыбнулся мне, поняв, что на меня только что снизошла благодать. Девочка-редактор, нервно топтавшаяся вокруг охранника, тоже почувствовала свет, исходящий от меня... Природа сияла, и даже апрельский снег ненадолго перестал падать на замерзшую грязь.
Святые угодники, как жить-то теперь?
Я!
Писал!
С!
САМИМ!!!
Томасом!
А-а-андерсо-о-ом!
Да. Именно вот так. Без предисловий, эвфемизмов и всякого смущения.
Я! Писал! С! Томасом! Ан! Дер! Охренеть! Сом!
Кто там поставил ударение на второй слог? Нет! Мы не выводили буквы на листе бумаги, мы делали именно то, что я имею в виду! С ударением на первом!
О, небеса, я до сих пор не могу в это поверить. Это было чудо. Откровение.
Мог ли простой подросток, сын медсестры и сантехника, таскающий носилками навоз в заводской теплице на школьной трудовой практике, представить себе, что спустя двадцать лет он будет писать рядом тем самым человеком, чей голос звучит в этот момент из магнитофона "Романтик-306"?
Под "You're My Heart, You're My Soul" я списывал химию и прогуливал музыкальную школу.
Под "Cheri Cheri Lady" я стаптывал валенки на дискотеке в школьном спортзале.
Под "Brother Louie" я переключал телевизор плоскогубцами, читал "Юный натуралист", собирал кубик Рубика и змейку все того же Рубика.
И даже вообразить не мог, что однажды...
Нет, если кого-то очень интересует, я ничего не видел. Я и самого Томаса, честно говоря, в этот момент не видел. Томас приходил в студию "Маяка", а я работаю буквально через дверь. В какой-то момент я решил прервать монтаж и вернуть матери-природе выпитый чай. У нас на ВГТРК нет писсуаров, только кабинки. Я как раз был в одной из них, как вдруг услышал, что кто-то вошел в соседнюю. И... зажурчало. Как-то по-особенному музыкально, чисто, в ми-миноре. Я уже выходил, а оно еще продолжало журчать. Птицы слетались послушать этот чудный звук и, посрамленные, улетали обратно...
В коридоре, у входа в туалет, дежурил охранник Томаса. Я встретился с ним глазами, и он улыбнулся мне, поняв, что на меня только что снизошла благодать. Девочка-редактор, нервно топтавшаяся вокруг охранника, тоже почувствовала свет, исходящий от меня... Природа сияла, и даже апрельский снег ненадолго перестал падать на замерзшую грязь.
Святые угодники, как жить-то теперь?
Я!
Писал!
С!
САМИМ!!!
Томасом!
А-а-андерсо-о-ом!
и он улыбнулся мне, поняв, что на меня только что снизошла благодать.
Спасибо!
от Томаса, от Андерса
Петь он вообще не умеет, иежду нами, девочками )) Но однозначно поп-король )) А Томас - это голос. Причем, хороший голос. За что и люблю его
Главное не зазведиться)))
А если бы кабинок не было, а были писуары?