Возьмем любого советского человека, зачинавшегося в очереди за "докторской", рожденного "по большому блату" и проживавшего молодость под звуки "Лебединого озера" с похорон Громыко. Отчего-то все его мечты о прекрасной жизни сводились к одному слову - Париж. Иногда - Хайфа, иногда - ветхозаветные Карловы Вары, очень редко - Америка, но у каждого второго все-таки - Париж. Казалось, что худые и беззаботные парижане целыми днями разъезжают на пузатых автомобильчиках и пьют кофе в ажурной тени Эйфелевой башни. Всем хотелось присоединиться. И при этом почти никто из наших людей не учил французский. То есть хит-парад изучаемости наблюдался такой: сначала - английский, как язык вероятного противника, потом - немецкий, как язык бывшего вероятного противника, а за ними - французский и испанский, просто как дополнительная мишура. На человека, изучавшего португальский смотрели, как на больного смешной и незаразной болезнью. Учившие китайский выглядели больными несмешно и заразно; их отчего-то побаивались.
Были, правда, несколько устойчивых выражений, которыми пользовались в трамвайных баталиях: "Пардон, мадам" и "Же не манж па сис жур". Этого объема советскому человеку казалось достаточно для безбедной жизни во Франции.
Андрей с Люсей, как и все прогрессивное человечество, учили в школе, кажется, немецкий. И их словарь в результате намного превышал стандартное для многих "Хенде хох". Затем они выросли, женились-вышлизамуж друг на друге (точнее, "друг на подруге", ориентация у них самая стандартная). А потом настала другая жизнь, и словарь стал пополняться туристическим английским: "Из ит э прайс?!" и горнолыжным: "Куда прешь, повораааачивааай!".
Во Францию Андрея с Люсей понесло по инерции - после Италии и Испании. Ребята взяли напрокат машину, прихватили карту на русском и рванули. Путешествие, в общем, проходило гладко, пока на третий день Андрюша не вырулил на какую-то там Французскую Кольцевую Автодорогу. Люся с картой в руках сидела на пассажирском кресле и руководила процессом:
- Так, через десять километров поворот на Фуа. Нам туда.
Километров через двадцать Андрей насторожился - поворота на Фуа не было. Решили сделать круг, благо диаметр у кольца не очень большой. В районе предполагаемого поворота сбросили скорость до шестидесяти, напряженнно вчитывались во все указатели, но, как и следовало ожидать, Фуа негде не обнаружили. Сорок раз проверили карту, еще сорок раз прочитали вслух короткое слово "Фуа" и сто сорок раз произнесли много других коротких слов. И поехали на третий круг почета. Со скростью сорок.
- Ну вот смотри: сначала поворот на Эльну, вот он! А потом на карте русским языком написано - Фуа! А у них тут Фоикс какой-то!..
- Чтооо?!!
Француженка в институте нам объясняла, что когда-то очень давно древние французы произносили слова именно так, как они ныне пишутся. То есть веков сорок назад Рено именовался Ренаултом, и никак иначе. А потом им стало лень ломать язык, устную речь сильно упростили. Присьменность же как была, так и осталась.
Именно поэтому на всех французских указателях пишут "Foix", а на картах для бывших советских граждан - Фуа. Как слышится.